— До отпуска оставалось пару недель, ещё бы немного и он был бы уже дома, но жизнь решила по иному, — с горечью сказала Валентина Александровна, когда мы заговорили о её брате во время обеда в бытовке.
— Да… — многозначительно поддержал её Фанис Рафаэлович, который пришёл вместе с ней за своим сослуживцем.
Виновником их приезда был Игорь Александрович. Во время нашего разговора в бытовке его не было.
Высокий, седовласый мужик бомжеватого вида, с военной выправкой, и явным нарушением рассудка, оказался в нашей бригаде за день до этого. До сих пор помню его глубокий дикторский бас и то, как он величаво представился — «друзья меня зовут Страдивари».
Сам до конца не могу понять зачем я тогда дал добро на то, чтобы он приступал к работе. Ведь ясно было, что работник из него никакой. Но то ли я был настолько уверен, что он не выйдет, то ли я не хотел его ранить отказом, не знаю…
Так или иначе, он вышел и какую-то работу делал.
А во время обеда в бытовке в тот день поведал нам, что родился во второй половине 17-ого века в городе Кремоне, а его мастерскую заняла какая-то там бильярдная…
Во второй день за ним приехала его сестра, Валентина Александровна, интеллигентная женщина с утонченными чертами лица лет сорока. Я так понял, она присматривала за своим братом.
Приехала не одна, с сослуживцем и другом нашего героя, Фанисом Рафаэловичем.
Они то нам и поведали трагическую историю, как уже потом выяснилось — подполковника Игоря Александровича.
Свинцовую тяжесть, которую они оставили после того, как уехали, ещё долго витала в воздухе и казалось, её можно было коснуться рукой.
Нет, в бригаде мы больше не заговаривали на эту тему. Куда красноречивее за нас говорили глаза.
Хорошо помню этот потерянный, вопиющий взгляд Петра, он словно кричал: «Как такое возможно?!»
***
— Пять лет… Почти пять лет, мы были вместе, — теребя край рубашки и смотря куда-то в даль начал свой рассказ Фанис Рафаэлович, — много видели, даже один раз из плена бежали. А уж сколько боёв прошли — счёту нет, — он сделал паузу, затем с горькой усмешкой добавил, — смешно, иногда даже проскакивали шутки, то в его адрес, то в мой, о нашей неуязвимости…
Дело было, когда мы брали один из Кишлаков. Силы были не равны, нас было значительно меньше — дали неверные данные.
Шла бесконечная стрельба. Земля выла. В воздухе было нечем дышать.
— Не стрелять! Не стрелять!, — закричал в какой-то момент Игорь, махая руками и давая всем понять, чтобы стрельба прекратилась. Почти в этот же момент огонь прекратился и с противоположной стороны.
Игорь вышел из укрытия и начал медленно спускаться. Мы с мужиками не сразу поняли, что происходит.
— Ты куда попёр?! Вернись на место!, — кричал я ему.
Но он даже не обернулся. Тяжело ступая он медленно двигался в направлении кишлака.
Сколько это длилось — не помню. Время замерло, словно божественный киномеханик специально замедлил движение плёнки жизни.
Но я очень хорошо помню как он шёл… Там не было бесстрашия. Там не было и страха. В то же время что-то страшное таилось в каждом шаге — воедино сплелись пустота, отчаяние и безнадёжность.
Мы увидели, куда он направлялся.
В двадцати метрах одной из хижин находилась женщина. Стоя на коленях, она держала на руках бездыханную девочку лет пяти и словно маятник, качалась из стороны в сторону, издавала душераздирающий еле слышный вой.
Вселенских размеров материнская скорбь невидимой волной накрыло то место.
Накрыло всех, кто там был.
А этот жуткий леденящий вой… Временами он до сих пор раздается во мне эхом.
Добрая сотня глаз смотрели на голову Игоря сквозь рамку прицела, но он шёл так, словно уже никуда не спешил. Ни одна сука не выстрелила.
Он подошёл к женщине, помог ей встать, взял на руки девочку и они вместе направились в ближайшую хижину.
Из хижины он вышел через минуты три. По взгляду мы всё поняли — он остаётся.
Мы отступили.
С тех пор я его не видел семь лет. Записали без вести пропавшим. — Фанис Рафаэлович сделал небольшую паузу, затем тяжело выдохнув добавил, — ТУ ДЕВОЧКУ УБИЛ ИГОРЬ.
В бытовке воцарилась тишина. Несколько минут никто не проронил ни слова.
— А что было дальше? Что с ним было все эти семь лет? И как он оказался в России?, — не выдержал Пётр.
— Он бы и не вернулся, если бы не она, мать той девочки. Та, кто потом родила ему троих пацанов.
— Вы говорили, что Игоря не столько сломили те события, сколько то, что уже произошло после того, как он вернулся… — обратился я к Валентине Александровне.
— Так и есть… так и есть, — сказала она и начала рассказывать о событиях, которые в конце концов привели к тому, что наш герой помешался рассудком.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: «Надлом» или «Больнее всего, что теперь он редко узнаёт даже своего сына»
ЧИТАЙТЕ ИСТОРИЮ СНАЧАЛА: Ссылки на все части в хронологическом порядке находятся ЗДЕСЬ
